Девять лет с правом переписки

Не девять, а десять лет без права переписки. Такую бумагу выдавали семьям расстрелянных сидельцев сталинского Гулага. Все это было давно, надеюсь, не повторится. Но это сравнение поневоле приходит на ум, когда узнаешь о существовании Евгения Чередниченко и его матери. Евгений Сергеевич уже девять лет сидит безвылазно в своей квартире на улице Гикало. Препятствием для него является даже не его врожденная болезнь, достаточно серьезная, а лестница, по которой можно спуститься к двери его подъезда. А можно и не спуститься, если у вас нарушена координация движения или вдруг закружилась голова. В таком случае советую на эту лестницу не лезть. Ну, а как же спускается и поднимается по этому монстру Евгений Чередниченко? Да никак. Сидит дома.

Как все начиналось

Квартира семьи Чередниченко находится в типичной «хрущевке» 60-х годов прошлого века на первом этаже. Дом как дом, типичное произведение тех, уже далеких времен. Вот только ступени, ведущие от двери подъезда к лестничной площадке квартиры, сразу ставят в тупик.

Возле двери квартиры меня уже ждала Татьяна Михайловна, мать Евгения, женщина пожилая, как потом выяснилось, вся насквозь больная. У Евгения Сергеевича врожденная болезнь ног. Возможно, если бы в 60-х годах медицина была на теперешнем уровне, врачи смогли бы поднять маленького Женю на ноги. Но, что называется, история не терпит сослагательного наклонения. Что вышло, то и есть. А есть – возможность передвигаться исключительно на костылях. Что хуже всего, только по квартире. Выйти хотя бы на крыльцо, подышать свежим воздухом, не говоря о том, чтобы пройтись по тихому двору – ничего этого Евгению Сергеевичу не позволено. Не жестоким вертухаем, а болезнью и нашей чуткой коммунальной службой.

— Мне 54 года, — уточняет Евгений Семенович. – Я больной, инвалид, со мной все ясно. Но и мать вся больная, сердечница, артроз коленного сустава, катаракта, слух сильно нарушен. Вот так мы и живем, держимся друг за друга…

Неравную борьбу с лестницей Евгений Сергеевич ведет уже девять лет. Пока без особого успеха. После давнишней статьи нашей газеты из городского коммунального хозяйства приехал ответственный товарищ — инженер, все обследовал и обмерил. Пришел к выводу, что площадка лестницы приподнята на лишних 5 сантиметров. Как разрешить проблему? Да никак. Евгений Сергеевич считает, что, мол, инженеру посоветовали, как говорится, молчать и не соваться со своими советами. Подумаешь, инвалид. У нас, дескать, и здоровых хватает, о них нужно думать. Ну, что ж, никакого другого впечатления у Чередниченко сложиться и не могло…

Дальше он обращался в ЖЭС, который обслуживает этот дом, в ЖРЭО, районную структуру того же розлива. Без особого результата. Правда, мастер ЖЭСа внесла здравое предложение: Евгений Сергеевич покупает рифленую плитку, на которой нога, и так неверная, не скользит и не спотыкается. К сожалению, предложение было здравым только наполовину. Например, как вы себе представляете, чтобы инвалид 2 группы на костылях ездил бы по магазинам, покупал плитку, привозил ее в ЖЭС и так далее?

Ну и самое главное, стоимость рифленой плитки равнялась трем с половиной миллионам рублей. При этом пенсия Евгения Чередниченко составляет 1 млн. 76 тысяч рублей, его матери – чуть больше. Итого, на двоих получается чуть больше 2 миллионов. Как из этой суммы выделить 3,5 млн. рублей на плитку и при этом не помереть от голодного истощения – это большая загадка…

Этапы большой борьбы

Татьяна Михайловна подводит итог рассказа своего сына.

— Мы пришли к выводу, что в инстанциях решили: для одного инвалида мы ничего делать не будем.

Похоже на то. То предлагают инвалиду тратить свою мизерную пенсию на покупку плитки (мастер ЖЭСа), то начинают отсылать заявления Чередниченко по родственным инстанциям, умело запутывая следы так, что концов потом уже не найти. Ну, а в сухом остатке: для одного инвалида ничего делать не будем. Ну и не делают.

— Все. На этом все. Никому мы не нужны, — Татьяна Михайловна говорит резко, отрывисто – наболело. – С 2004 года так и сидим в квартире. Тогда, после ремонта мы попробовали спуститься по этой проклятой лестнице. Оба чуть не упали, поэтому больше не выходим.

Если бы выровняли высоту лестницы, Евгений Сергеевич смог бы спускаться во двор. Тем более, все-таки удалось выиграть локальное сражение по поводу сооружения перил на этой лестнице. Кстати, вышло в точности по поговорке: обещанного три года ждут. Это так, этих несчастных перил мать с сыном добивались ровно три года.

— За одно спасибо, — говорит Татьяна Михайловна. – Поручень установили. Я уж и не знаю, видно Бог все-таки за нами присматривает…

— Мать ведь из-за меня подорвала свое здоровье, — дополняет Евгений Сергеевич. – Меня ж поднять нужно было, опустить, помочь сойти по ступенькам… Ну, вот, артроз колена, да и сердце не железное…

Кстати, сюда, на ул. Гикало в Минске, мать и сын Чередниченко заселились в 1963 году. До этого жили в бараке на улице Цнянской. Им выделили квартиру, они решили, что заживут. Зажили. Теперь Евгений Сергеевич обратился в жилищную комиссию при администрации района.

В общем, появился план, по всей видимости, последний: добиться, чтобы их переселили в место, более подходящее для жизни инвалида.

Последний шанс

Давайте порассуждаем о шансах. Они вообще есть у матери и сына Чередниченко? Многолетняя борьба за обустройство ступеней, ведущих к двери подъезда, и лестничной площадки, выходит, не дала никакого результата: мать и сын по-прежнему не имеют возможности попасть во двор. Что еще можно? То, что можно, Евгений Сергеевич уже использовал, написал в жилищную комиссию при администрации Советского района. Теперь вот ждет ответа. Надо сказать, еще в прошлом году Чередниченко обратился в Палату Представителей Национального собрания Республики Беларусь, как ни странно, к депутату Д.Е.Шевцову. Скорее всего, это просто мой однофамилец. Да это и не так важно. Интересней то, что уже второй однофамилец занимается делом Чередниченко…

Евгению Сергеевичу пришел ответ из Территориального центра социального обслуживания населения Советского района. Скорее всего, депутат Шевцов Д.Е. вряд ли глубоко разбирался в обращении Евгения Чередниченко, просто переслал письмо по принадлежности. Позволю себе полностью привести ответ из ТЦСОН Советского района.

Итак: «Ваше обращение, поступившее депутату Палаты Представителей Национального собрания Республики Беларусь Шевцову Д.Е. рассмотрено Государственным Учреждением «Территориальный центр социального обслуживания населения Советского района г.Минска». Информируем Вас, что согласно Постановлению Совета Министров от 02.08.1999 г. № 1191 «Об утверждении Правил обмена жилых помещений государственного жилищного фонда в Республике Беларусь» обмен жилья может быть произведен с нанимателем квартиры при наличии письменного согласия всех проживающих членов семьи, при этом необходимо будет выплатить из собственных средств разницу в стоимости квартиры. Поясняем Вам, что обмен жилья производится лишь тем инвалидам-колясочникам, которые проживают в не приспособленных для их передвижения квартирах, где оборудование входных маршей безбарьерной средой невозможно по техническим условиям. Заключение о возможности или невозможности оборудования входных маршей безбарьерной средой выдается УП «ЖРЭО Советского района г. Минска». Вопросами обмена жилья занимается отдел жилищной политики Администрации Советского района г. Минска.

Дополнительно информируем, что в соответствии с п.27 Программы развития социального обслуживания в городе Минске на 2011-2015 годы, утвержденной решением Минского городского Совета депутатов от 24 ноября 2010 г. №78 (с изменениями и дополнениями), Вы можете бесплатно воспользоваться услугой специального автотранспорта «Социальная служба», предварительная запись по телефону 290-96-74…».

Кое-как я продрался сквозь дубовый бюрократический язык и все же понял, что Евгению Чередниченко и его матери никаких шансов не оставили. Во-первых, если придется выплачивать разницу в стоимости квартиры при обмене, то Чередниченко неоткуда взять эти деньги. Во-вторых, квартира приспособлена для передвижения, это просто Евгений Сергеевич не приспособлен для самостоятельного передвижения. Ну и лестница тут вообще ни при чем. Перила есть? Есть. На коляске спуститься можно? Крайне рискованно, но можно. То, что у Чередниченко коляски нет, что передвигается он с помощью костылей и больной матери, это не так уж и важно. Главное, что все требования всех инструкций соблюдены…

У Евгения Сергеевича прибавилась дополнительная проблема: начались сильнейшие боли в области поясницы и вниз, по ноге. Вызвали врачей. Один из них знал Евгения еще подростком. Он-то и сказал своему коллеге: «Давай поможем человеку, отправим его на Сухую, а?».На что другой врач ответил просто: «Обойдется».

– Ах, боже, не один раз я с этим сталкивался… – говорит Евгений Сергеевич. – Бывало и похуже говорили, особо не стеснялись в выражениях. На-до-ело!

Я сидел, слушал Евгения Сергеевича и Татьяну Михайловну. Краем глаза, конечно, обозревал обстановку квартиры. Бедная была обстановка. Например, сервант у Чередниченко был образца 60-х годов прошлого века. Деревянные крашеные полы были ободраны и сияли белыми проплешинами. Покрасить-то их не проблема, только кто будет красить и сколько за это возьмёт? Да и всей мебели в зале, где мы беседовали, было: сервант, два лежака с набросанным на них тряпьем, столик да два стула. Спартанская была обстановка, как говорится ничего лишнего. Ну, мебель, Бог с ней, можно обойтись и без нее или ее минимумом. Просто, как всегда в таких семьях, мне постоянно приходила в голову одна и та же не очень оригинальная мысль. Мать у Евгения Сергеевича больная и сильно пожилая женщина. Когда случится с матерью то, что случается со всеми без исключения людьми, то какая судьба будет у ее сына?..

Сергей ШЕВЦОВ

Фото автора