Военно-полевая жизнь

Алиса Константиновна Осадчая всю свою жизнь провела в Советской армии. Нет, она не военачальник, у нее даже офицерского звания нет. Зато оно было у ее мужа. Полковник. СССР она объездила вдоль и поперек, от Благовещенска до Бреста. Она коренная минчанка, здесь родилась, здесь и живет теперь. Правда, после инсульта звание у нее появилось – инвалид 2 группы. Александр Ницца — ее сын после первого брака. Он инвалид 1 группы. Сейчас Александру 59 лет, а его матери – 80. У Александра — ДЦП, и передвигается он с большим трудом. У Алисы Константиновны ноги тоже больные. Скоро им предстоит ложиться в 4-ю больницу, где Александр будет проходить 10-дневный курс терапии – уколы и капельницы. Очень тяжело будет, но ложиться в больницу матери все равно придется. В качестве няньки. В больнице их просто почти нет…

1.
Второй муж у Алисы Константиновны умер в 1990 году. Выходит, она вдова уже 22 года.

— В революцию умер, — уточняет вдова. Я это называю революцией…

Оно, может, и так – революция, но дело не в этом. А дело в том, что всю жизнь Алиса Константиновна все делала сама, воевала и иголкой, и топором, как она говорит. Смотреть за беспомощным сыном приходится тоже одной. Больше некому. Есть дальние родственники, но у них своя жизнь…

Войну Алиса Константиновна встретила в Минске. Они жили на ул. Мясникова, недалеко от тюрьмы. Дом сгорел, их приютила сестра отца, спасались от бомбежек и пожаров у нее в подвале. Всю оккупацию остатки семьи и прожили в Минске. Выжили. Правда, дальнейшая жизнь тоже получилась далеко не сладкая. Проще говоря, от одного края огромной страны до другого – обычная жизнь советского офицера и его семьи. Эта квартира у Алисы Осадчей уже 16-я. Только и смог я на это сказать: «Ого!»

А вот история Саши, Александра Ниццы, сына. Был и второй сын, но его уже нет, мы как-то обошли эту тему. 1 января 1953 года умер отец Алисы Константиновны, а 20 июля того же года родился Саша. О том, что умер отец, дочь узнала, когда была на втором месяце беременности. Встречая сестру на вокзале, брат сказал просто: «Не спеши, отец уже умер». Александра очень испугалась, а беременным это противопоказано. Пару лет назад ей сказали, что у нее был внутриутробный испуг. Точнее, не у нее, а у плода. Так что Саша уже тогда, еще не родившись, был обречен на ДЦП…

Когда Саше было три года, ему так и написали в диагнозе – ДЦП, а матери предложили от него отказаться.

— Он был такой хорошенький, бегал, прыгал, говорил нормально… Какое ДЦП?! Саша окончил 10 классов, 14 лет работал диспетчером на автобазе… Мы его оставляли в Минске, с моей мамой, она с палкой ходила, а он на костылях…

Мать до сих пор не может смириться с болезнью сына. Кому она только не писала… В общем, она обвиняет во всем медиков, и я тут ничего комментировать не буду. Возможно, вина медицины в чем-то и есть. С другой стороны, ДЦП – болезнь неизлечимая. Но мать есть мать. Тут ничего не прибавишь и не отнимешь…

2.
Алисе Константиновне пошел 81-й год. Ей уже тяжело делать самые элементарные вещи, а помощников что-то не видать. Надо убрать, что-то вынести или принести, сварить сыну и себе, куда-то сходить или съездить, а самое главное – обслужить сына, досмотреть его.

Все приходится делать самой. А сын даже из дома выйти не может, дом для Саши вообще не приспособлен – я сам убедился. Поэтому Алиса Константиновна попросила в помощь соцработника. Ей, разумеется, дали. Но:

— Она приходит два раза в неделю, — жалуется Алиса Константиновна. – Принесет продукты, побудет 15-20 минут, на этом всё.
Одним словом, соцработник свою работу выполняет, но этого мало. Да и вообще, соцработник уборкой-стиркой заниматься не обязан, так по инструкции. В этом случае нужно другое решение проблемы. Но какое? Пока я этого не знаю. Но и те, кому положено знать, тоже не знают. Знаю я только то, что мать с сыном расставаться не хотят и не могут, и что лучше матери никто за сыном ухаживать не будет, и что мать уже практически не может это делать. Где же выход?..

Ко всему прочему, у Алисы Константиновны больные ноги. Но она их почти вылечила. Что интересно, без помощи официальной медицины. Дело было так: она пошла в поликлинику, где ее обследовали и вынесли вердикт — у вас рожа, мы ее не лечим, ищите бабку-знахарку, она вылечит. Похоже на анекдот, но все так и вышло. Александр подтверждает своим опытом. В очередной раз он лежал с одним железнодорожником в 9-й больнице. На обходе лечащий врач сказал сопалатнику то же самое: у вас рожа, мы такое не лечим, ищите бабку. Дочка быстро нашла бабку, приезжала за отцом, возила к бабке. И она железнодорожника вылечила!

Передаю то, что слышал сам. Хотите верьте, хотите нет. Вот только народная медицина все-таки есть. И то: а как народ лечился 200-300 лет назад? Поликлиник тогда не было, с врачами было совсем туго. Народ сам придумывал методы и способы лечения, сам и лечился. Вроде бы успешно…

А вообще, ноги Сашу начали подводить уже в год-полтора. То есть, все было уже предопределено. Матери еще тогда сказали, что при рождении у ребенка был нарушен центр тяжести, потому, мол, и ноги отказывают. Думаю, а какой смысл теперь выяснять истинную причину болезни? Саше от этого станет легче или его матери? Или он вдруг станет нормально ходить? Что есть, то есть. И с этим нужно жить дальше. Вот только таким людям нужно помогать жить, и не так помогать, как это принято у нас.

3.
Первую группу Саше дали уже давно. Мать с отцом уехали защищать родину в Сибирь, а когда приехали в отпуск, Алиса Константиновна отвезла сына на МРЭК. Там ей попеняли: почему ж вы не приводили сына раньше, ему давно положена 1 группа! С тех пор он инвалид официальный. Получает пенсию, имеет разные льготы и все прочее, но разве от этого легче? Говоря по-простому, счастья все равно нет…

Кстати, с тем обстоятельством, что у матери и сына разные фамилии, непосредственно связана большая политика. Пришлось Алисе Константиновне послужить вместе с мужем на китайской границе. С Китаем тогда были очень напряженные отношения, близкие к войне. Забайкалье было наводнено войсками, провокации на границе случались регулярно. В служебном рвении замполит части, где служил муж, предложил Алисе Константиновне взять фамилию мужа. Так она стала Осадчей. Жили там тогда так: спали в одежде, документы, деньги, запас продуктов были уже наготове. Никто ведь не знал, что взбредет в голову Мао. А опыт одной войны у Алисы Константиновны уже был, с нее хватило. Странным образом ее жизнь была напрямую связана с историей СССР, очень странным. Это все с Китаем началось, когда перезахоронили Сталина. Смогли бы вы там и так жить, зная, что вашу квартиру уже распределили для грабежа каким-то китайским солдатам?

— Но это мы все пережили, — говорит Алиса Константиновна. – Теперь вот как жить?

Действительно, никакой супостат на нас нападать не собирается, а положение этой семьи чуть ли не военное. Поэтому и заголовок такой сам собой придумался: военно-полевая жизнь. А разве не так?

Еще только зайдя в квартиру, увидел инвалидную коляску. Вслед за ней с большим трудом, мучительно трудно проковылял Александр. На костылях. Почему не на коляске? В процессе разговора с Алисой Константиновной все разъяснилось.

Тут я еще раз должен напомнить: ни этот дом, ни эта квартира для жизни инвалида с ДЦП не приспособлены. Дом строился где-то в конце 70-х, когда весь советский народ заканчивал строительство коммунизма, обещанного к 1980 году. Впрочем, хорошо понимая, что ни черта не получилось и не могло. Кто тогда думал о каких-то инвалидах?

«Страна умирает, как древний ящер, с новым вирусом в клетках…» — лучше Вячеслава Бутусова («Наутилус Помпилиус») все равно не скажу.

На коляске белорусского производства Саша из дома выехать не может. В лифт коляска не входит, на первом этаже путь перекрывают пять или шесть ступенек к входной двери – все, тупик. А если б и удалось, на крыльце пандуса все равно нет. Анекдот вышел с асфальтированием площадки перед подъездом. ЖЭС сразу отказался: не наше это дело, пусть дорожники занимаются. Ничтоже сумняшеся, Алиса Константиновна к ним и обратилась, благо, они рядом и работали. Мастер даже документы смотреть не стал, только спросил, какой дом. А вскоре и асфальт рабочие положили. От предложенной бутылки наотрез отказались. Ну, что ж, мир не без добрых людей…

4.
Ну, а теперь о главном, о том, что Саше нужно опять ложиться в больницу. Вместе с матерью. Ложиться Саше нужно два раза в год. Один раз уже лежал, теперь второй. Опыт лежания в больнице у Алисы Константиновны отрицательный. Саше нужно проходить определенные процедуры. К нему в палату должна приходить санитарка, усаживать в коляску, везти на другой этаж на лифте. После процедур тем же путем – обратно. Но санитарок вдруг резко перестало хватать во всех больницах. Разве что в больнице скорой помощи недостатка в обслуживающем персонале нет. Так это и больница особая, там людей ежедневно приходится спасать.

А вот в обычной больнице работу санитарки выполняет мать. Стоит напомнить, что Алисе Константиновне уже 80 лет, а ноги больные. Ей самой, честно говоря, санитарка бы не помешала. Но у меня такое впечатление, что на себя она давно плюнула и думает только о сыне. Как это назвать? Да как хотите, громких слов не бойтесь, они будут к месту…

Общеизвестно, что младшего медперсонала в больницах сильно не хватает. Потому что платят санитаркам и нянечкам мало. Теперь и пять млн кажутся несерьезной суммой, а два, два с половиной млн зарплаты заставляют санитарок искать, где лучше. А их работу делает 80-летняя Алиса Константиновна. Перед больницей ее сразу предупреждают: будете за санитарку, у нас их нету. Спасибо, что хоть сразу говорят…

В это трудно поверить, но, кажется, все идет к тому, что и обычных людей скоро некому будет лечить, так что ли? Правда, выход есть, нужно просто поднять зарплату младшему медперсоналу. Но за счет чего – поднять? Сие пока неизвестно, что и печально.

Но если б это была единственная проблема в жизни Алисы Константиновны и Саши… Кстати, их дважды пытались ограбить, даже деревянную дверь сломали. Начальник РОВД Фрунзенского района посоветовал Алисе Константиновне сменить замки, показал свои ключи. Она и пошла их покупать, но продавщица предупредила: вот этот замок для металлической двери. Что ж, пришлось ставить металлическую дверь. Это дорого, зато теперь стало жить спокойней. Что дальше?

А дальше у Алисы Константиновны очередная проблема: необходимо менять квартиру. Они с Сашей живут на 9-м этаже, что тоже проблема. Если поменять девятый этаж на первый, если в другом доме есть пандус, если он приспособлен для жизни инвалида с ДЦП, то тогда Саша сможет, наконец, выйти на улицу, подышать воздухом. Впрочем, Алисе Константиновне прямо предлагали переселиться с Сашей в интернат, а квартиру, разумеется, сдать государству. Но она человек опытный: сначала поговорила с инвалидом, который так и сделал, переехал в интернат, а квартиру сдал. Там все есть, удобно, чисто и так далее, только теперь мужчина сильно жалеет о своем поступке и мечтает вернуть квартиру обратно. Поезд, однако, уже ушел – квартиру получить назад невозможно. Придется доживать в интернате. А в квартире этого инвалида уже живут другие люди.

Поэтому Алиса Константиновна и Саша в интернат не хотят. Будут ли за ними там ухаживать? И как?..
Одним словом, жизнь Алисы Константиновны и ее сына Саши сильно напоминает авантюрный роман: сплошные приключения, непрерывная борьба за выживание. Пока что лично я выхода, хоть какого-то приемлемого не вижу. Видят ли его социальные службы, которые профессионально должны заниматься такими, как Алиса Константиновна и ее сын Саша? Пусть бы ответили. Хоть что-то.

А снимка матери и сына делать я не стал. Мать была весьма привлекательной женщиной в более молодые годы, это и в 80 лет видно. По опыту знаю, как любая женщина относится к фото, где она выглядит не идеально. Так что – это мой маленький реверанс Алисе Константиновне. У нее и так проблем – выше крыши…

Сергей ШЕВЦОВ
Фото Андрея Шевцова